08.12.2011
Нагината представляет собой клинок меча, насаженный на длинное древко.
Одному виду в арсенале традиционного японского холодного оружия, а именно алебарде нагината, была уготована особая судьба: получив распространение в эпоху Хэйан (794-1185) как оружие могучих пеших (гораздо реже конных) бойцов, в первую очередь сохэй — монахов-воинов, в середине XVI в. нагината оказалась почти полностью вытеснена копьем и осталась оружием только отдельных богатырей. Однако искусство боя алебардой не умерло — это оружие, выпавшее из рук потерявших в него веру самураев, подхватили их жены и сестры, в результате чего уже в начале эпохи Токугава (1603-1867) нагината стала считаться «женским» оружием… Но обо всем по порядку.
Что такое нагината?
Нагината представляет собой клинок меча, насаженный на длинное древко (в школе Катори синто-рю, например, используются алебарды длиной около двух с половиной метров), как правило, при помощи длинного хвостовика, втыкаемого в древко, но в некоторых образцах лезвие насаживается на древко, подобно топору (такие нагината получили распространение на Кюсю и назывались «Цукуса нагината»).
Нагината могли иметь самые разные размеры, в зависимости от вкусов владельца, его физических возможностей и моды. В эпоху Хэйан монахи наиболее широко применяли алебарды с клинками до 120 см длиной, а в эпоху Эдо наибольшее распространение получили нагината с длиной клинка около 45-60 см и длиной древка около 2,7 м. Бывало же, что отдельные, особо сильные воины использовали гигантские нагината с длиной клинка до 1,8 м и древком около 3 м! Формы клинков тоже могли довольно существенно различаться. Некоторые клинки были точной копией мечей, другие — имели особую форму, например, для усиления удара клинок нагината делался расширяющимся к концу, а в его нижней части, у древка, вырезался желобок.
Сама конструкция нагината, позволявшая как рубить, так и колоть, предопределила сочетание в технике боя ею приемов фехтования мечом (на связь с мечевым фехтованием указывает, кстати, то, что рукоять нагината в сечении овальная, а не круглая, как у копья; при овальной рукояти удобнее рубить, а при круглой — колоть) и копьем. Это делало алебарду очень опасным и эффективным оружием. Вооруженный ею боец мог наносить рубящие и колющие удары по самым разным траекториям и на всех уровнях, использовать не только лезвие, но и обух, середину древка (в ближнем бою) и его окованный железом, с набалдашником, затыльник-исидзуки.
В бою воин с нагината подобен смерчу. Справиться с ним может лишь солдат с огнестрельным оружием в руках или… плотный строй копейщиков, вооруженных 4-5-метровыми копьями. Именно поэтому в XVI в., когда на смену воину-одиночке пришла тактика правильного боя целых отрядов, вихрь бойца с алебардой разбился о нерушимую стену копейного полчища. Впрочем, отдельные любители продолжали пользоваться нагината и тогда.
Известно несколько вариантов написания слова «нагината». Самый ранний означает буквально «длинный меч». Так записано слово «нагината» в «Повести о Последующей трехлетней войне в краю Осю» («Осю госаннэн ки») — старейшем источнике, упоминающем это оружие. Такое написание было распространено до середины XIV в., когда получили распространение действительно длинные мечи с клинками от 1,2 м до 2,1 м! Поэтому, во избежание путаницы, слово «нагината» стали записывать иероглифами со значением «косящий меч».
Строго говоря, называть нагината алебардой не совсем правильно, потому что она мало похожа на настоящую западноевропейскую алебарду. Скорее это японское оружие ближе к русскому бердышу и к многочисленным вариантам сходного китайского оружия (цинлундао, шуаншоудай и др.). Предполагают, что из Китая-то японцы и заимствовали идею нагината.
Нагината в руках монахов
Настоящими виртуозами в искусстве боя нагината, судя по литературным памятникам, были во второй половине XII в., когда бушевали войны между самурайскими кланами Минамото и Тайра, монахи-воины сохэй.
Яркие описания их фехтовального искусства представлены в «Повести о доме Тайра» («Хэйкэ-монога-тари»). Вот, например, один эпизод с участием «преподобного» Готиан Тадзима: «Но вот вперед выбежал Готиан Тадзима, потрясая алебардой на длинном древке, с изогнутым, словно серп, лезвием. «Стреляйте все разом, дружно!» — закричали воины Тайра, увидев, что Тадзима, совсем один, вскочил на перекладину моста. Несколько самых метких стрелков сгрудились плечом к плечу, вложили стрелы в луки и разом спустили тетиву, стреляли снова и снова. Но Тадзима не дрогнул. Когда стрелы летели высоко, он нагибался, когда низко — подпрыгивал кверху, а стрелы, летевшие, казалось, прямо в грудь, отражал алебардой. С того дня прозвали его Отражающим стрелы» (перевод И. Львовой).
Похоже, не уступал Тадзима в умении рубиться алебардой и другой монах-воитель — Дзёмё: «Никто другой не осмелился бы вступить ногой на узкую перекладину, но Дзёмё бежал так смело, будто то была не тонкая балка, а широкий проезд Первой или Второй дороги в столице! Он скосил алебардой пятерых и хотел уже поразить шестого, но тут рукоять алебарды расщепилась надвое. Тогда он отбросил прочь алебарду и обнажил меч…» (перевод И. Львовой).
Ну и, конечно, первым бойцом был знаменитый Бэнкэй, один из главных героев «Сказания о Есицу-нэ»: «С этими словами он встал в воротах навстречу напиравшим врагам. Он рубил навзлет и наотмашь, он протыкал животы коням, а упавшим всадникам отсекал головы ударами алебарды под шлем либо оглушал их ударами тупой стороной меча и резал насмерть. Он рубил направо, налево и вокруг себя, и ни один человек не мог к нему подступиться и схватиться лицом к лицу» (перевод А. Стругацкого).
Женское оружие
А с какого времени на алебарду положили глаз самурайские дамы? Трудно сказать. В «воинских повестях» (гунки) эпох Хэйан и Камакура (1185-1333) упоминания онна-муся — женщин-воительниц редки, и еще реже встречаются описания их подвигов. Связано это, видимо, с тем, что воительницы были очень малочисленны. А те, чьи подвиги описаны в литературе, Томоэ-но Годзэн и Хангаку, сражались не алебардами: обе стреляли из луков, а Томоэ даже боролась верхом на коне с воинами врага. И все-таки некоторые исследователи полагают, что уже в те времена женщины-буси тренировались во владении нагината.
Действительно, хотя мы чаще представляем себе женщин того времени по романам и дневникам аристократок, далеко не все женщины были слабы и изнеженны. В отличие от придворных дам, знаменитых своей поэзией, дневниками и любованием луной, женщины из воинских домов росли и жили в небезопасных приграничных районах и в случае необходимости сражались бок о бок со своими отцами и мужьями. Неслучайно положение женщин в домах букэ того времени было весьма высоко — иногда они даже становились во главе их, а в эпоху Камакура имели право служить дзито — управляющими, которых из числа своих вассалов камакурский сёгунат назначал в земельные владения (сёэны) аристократов под предлогом необходимости их администрирования, а на деле в качестве платы за вассальную, прежде всего военную, службу.
Полагают, что такой статус женщины-буси и необходимость защищать свои дома вынуждали их осваивать хотя бы минимум воинских дисциплин, в частности стрельбу из лука и бой алебардой нагината. Гипотетический выбор дам из домов букэ именно этих воинских искусств исследователи обосновывают их уместностью в наиболее вероятных ситуациях, когда женщинам приходилось браться за оружие. Остававшимся дома женщинам следовало овладеть приемами, пригодными, прежде всего, для защиты от нападений грабителей, нередко действовавших верхом. Поэтому вполне вероятно, что они изучали стрельбу из лука — для ведения дистанционного боя — и приемы фехтования нагината, позволявшие вести бой и с конным, и с пешим противником, не подпускать его к себе на близкую дистанцию, где женщина, конечно, не могла справиться с физически более сильным мужчиной.
В подтверждение того, что такие гипотезы имеют право на существование, можно сослаться на сообщения источников насыщенной войнами эпохи Сэнгоку (1467-1573), согласно которым женщины нередко становились последней защитой замков. Имеются даже сведения, что жены даймё, облаченные в роскошные доспехи, водили в бой целые женские отряды, вооруженные нагината.
Например, в одном из эпизодов «Повести о военной смуте в районе Бити» («Бити хёранки») жена Мимура Котоку, напуганная массовым самоубийством в осажденном замке ее мужа оставшихся в живых женщин и детей, вооружилась и повела в бой на врага отряд из 83-х дам, «вращая своей нагината, словно мельничным колесом». Она вызвала на поединок конного военачальника врага Ура Хёбу, но тот отказался биться с ней, заявив, что настоящие воины не сражаются с женщинами, и стал трусливо протискиваться назад, прошептав: «Она — демон!» Но Мимура преследовала его и отступила, только когда ее атаковали воины Ура. Потом воительница проложила себе путь сквозь нападавших и вернулась в замок. В «Повести о мятеже в Ига» («Иранки»), посвященной героической борьбе жителей провинции Ига с армией Нобунага, тоже имеется аналогичный эпизод.
Во время обороны крепости Хидзияма, где укрылись основные силы защитников Ига, из крепости верхом на коне выехала красивая женщина с развевающимися на ветру прекрасными черными волосами, перевязанными белой повязкой, в таком же белом одеянии с алебардой в руках. Сначала ее появление вызвало улыбку на лицах некоторых воинов Ода, но уже через несколько мгновений она улетучилась. Женщина мастерски владела нагинатадзюцу и широкими размашистыми ударами рубила головы врагов, словно на покосе. От ее удали пришли в трепет и попятились даже бывалые воины князя.
После некоторого замешательства из лагеря Гамоу, военачальника Ода, выехал один из сильнейших воинов и с копьем наперевес поскакал навстречу богатырше, выкрикивая оскорбления. Это был знаменитый воин Тамура Сирота. Однако женщину-воина его появление совсем не смутило. Выхватив из мешочка, висевшего на поясе, сюрикэн, она метнула его во врага. Лезвие угодило Тамура прямо в правое бедро, и он кубарем полетел из седла. В тот же миг серповидный клинок алебарды воительницы из Ига отхватил ему голову.
После такой скорой расправы с одним из сильнейших воинов уже никто не решался выйти один на один с красавицей. Тогда копейщики Гамоу окружили ее со всех сторон и пронзили ее десятком копий сразу. Так погибла прекрасная Киё-но го дзэн, которой в ту пору было 38 лет от роду.
Вероятно, именно в эпоху Сэнгоку сложился образ женщины-воительницы с нагината в руках. Однако, по мнению некоторых специалистов, основным оружием всех женщин в то ужасное время была не алебарда, а обоюдоострый кинжал кайкэн. Его женщина-буси носила с собой постоянно — кинжал был нужен ей, чтобы в критической ситуации совершить самоубийство по способу дзигай: если в еэппуку от мужчины требовалось продемонстрировать свою стойкость, преодолевая невыносимую боль, то дзигай — перерезание яремной вены — было относительно быстрым и безболезненным способом самоубийства, который к тому же не вызывал ужасного искажения лица и конвульсий конечностей, которые могли унизить достоинство женщины после смерти.
Если же женщине приходилось защищаться с помощью кайкэн, то она должна была сильно обхватить рукоять кинжала обеими руками, упереть ее торцом в живот, броситься на врага и изо всех сил нанести ему укол, используя инерцию движения и массу своего тела, превратившись на мгновение в живое копье. Конечно, в случае с опытным воином проделать это можно было, только застигнув его врасплох. Впрочем, такой поворот был очень маловероятен. Тем более что в большинстве случаев женщина не могла рассчитывать, что ей придется иметь дело только с одним противником. Если бы женщину захватили живьем, то наверняка бы изнасиловали, сделали пленницей или унизили еще каким-то образом, а тогдашние обычаи требовали от нее избежать этого во что бы то ни стало, и сделать это в критической ситуации можно было только одним способом — совершив самоубийство.
В эпоху Эдо, когда в Японии наконец установился мир, потребность в мастерском владении оружием резко снизилась. Изменилась и роль женщины. Теперь жизнь женщин всех сословий была обставлена многочисленными ограничениями, и все их социальные роли были строго расписаны, причем отношения между женщинами и мужчинами, которые ранее были относительно эгалитарными, стали более жесткими и неравноправными. Женщина должна была относиться к своему мужу как к господину. Ей предписывалось постоянно находиться дома, прислуживая мужу, сыновьям и свекрови, неустанно трудиться и учить подобающему поведению детей, которые по закону целиком принадлежали мужу. Женщина должна была быть раболепной и сильной, ее долг был терпеть. Изучение наук и занятия физической культурой считались неподобающими для женщин. Общение их с мужчинами было сильно ограничено. В каждой самурайской усадьбе были чисто мужские помещения, куда вход для женщины, даже чтобы прибраться или подать еду, был строжайше запрещен, и женская половина. Мужья и жены даже спали вместе редко, чаще супруг посещал свою жену в ее комнате для занятий любовью, а затем уходил в собственную спальню.
На помощь дамам из самурайских семей пришли истории о воительницах, защищавших свои дома и семьи в прошлом. Они стали активно заниматься фехтованием на нагината. И теперь, когда дочь буси выходила замуж, в числе других предметов она приносила в дом супруга алебарду, ставшую символом роли женщины в обществе. Нагинатадзюцу женщины изучали не столько для того, чтобы подготовиться к боям, сколько чтобы приобрести идеальные добродетели, необходимые для жены самурая. Тренировки с алебардой должны были привить женщине дух самопожертвования, помочь ей усвоить освященные временем идеалы военного сословия. Так же, как мужчинам надлежало жертвовать собой во имя господина, женщины должны были приносить себя в жертву семье.
Кроме того, в некоторых деревнях (в основном на Кюсю во владениях дома Симадзу), где жили госи — низшие сельские самураи, обрабатывавшие свои участки земли и не получавшие жалованья, женщины играли важную роль в поддержании общественного порядка. Когда мужчины покидали деревню, уходя на особые сезонные работы, женщины были вынуждены сами защищать себя и своих детей. И если в такое время ночью поднимался какой-то переполох или в деревню приходил подозрительный человек, женщины хватали свои нагината, которые висели наготове на стенах домов, собирались в отряды и обыскивали весь поселок в поисках источника опасности.
И надо сказать, дамы из самурайских семей и к концу эпохи Токугава не утратили своего боевого духа. В 1868 г., когда в Японии вспыхнула гражданская война между сторонниками императорской реставрации и сёгуната, одним из последних оплотов верных вассалов сегуна стал замок Вакамацу в княжестве Айдзу. Императорская армия, атаковавшая его, насчитывала 20 тысяч солдат и огромная превосходство. Перед лицом смертельной опасности лидеры Айдзу мобилизовали всех, кто был способен держать оружие. В их числе на передовой сражался и отряд из 20 женщин. Одна из них, Накано Такэко, мастерски владела алебардой. Во время боя она бросилась на врага и зарубила многих противников, но потом пала, сраженная пулей в грудь. Чтобы избежать позора плена, она приказал своей сестре Юко отрезать ее голову и отнести домой. В настоящее время памятник Накано Такэко установлен в храме Хокайдзи в Айдзу Бангэмати в преф. Фукусима. Бок о бок со своими мужьями и братьями сражались женщины и в Сацумском восстании в 1877 г.